Критика и библиография
 

«Люди хотят знать»: История создания «Блокадной книги» Алеся Адамовича и Даниила Гранина / сост. Н.Е. Соколовская. СПб.: Изд-во «Пушкинского фонда», 2021. – 272 с.: ил. – 2000 экз.
 

В основу рецензируемого сборника положены документы и материалы, впервые представленные на выставке в Государственном музее политической истории России 6 сентября 2019 г., посвященной 40-летию выхода в свет «Блокадной книги»^[1], 75-летию снятия блокады Ленинграда и 100-летию Даниила Гранина. Это документы из личного архива Алеся Адамовича и фонда Даниила Гранина в Центральном государственном архиве литературы и искусства Санкт-Петербурга (ЦГАЛИ СПб). Составитель сборника – публицист и писатель Наталия Соколовская, она же автор статьи, раскрывающей положенную в основу сборника «“Блокадная книга”: освобожденная память» концепцию (С. 9). Предисловие написано профессором, д-ром ист. наук Н.А. Ломагиным.

Сборник предваряют два справочных раздела. В первом приводится биографический материал об авторах «Блокадной книги». Фактический материал для второго раздела «Блокада в цифрах и датах» представлен заведующим отделом Санкт-Петербургского института истории РАН, д-ром ист. наук А.Н. Чистиковым.

Все остальные материалы и документы распределены по 16 разделам, которые можно условно разделить на четыре пересекающиеся группы: об идеологических препонах, встреченных авторами «Блокадной книги»; о реконструкции ими пространства блокадной повседневности; о героях книги – авторах заметок, воспоминаний, дневников; о вторичных переживаниях и реконструкции данного пространства читателями. В то же время в кросс-пространство, посвященное памяти о блокаде в послевоенный период, искусно вплетены правовые документы и факты. Большинство документов публикуется впервые.

Образно говоря, и в самой «Блокадной книге», и в книге об истории ее создания организация обороны Ленинграда предстает не в постановлениях и приказах, а в переживаниях тех, кто их отдавал и выполнял. Эти переживания, словно на Страшном суде, отвечают той действительности, которой приказы и постановления становятся. Основную идею «Блокадной книги» выразил Д. Гранин: «Мы хотели рассказать о том, что такое духовная пища»^[2]. В раскрытии этого феномена художественно-публицистическими средствами – значение книги А. Адамовича и Д. Гранина, которая сама становится предметом исследования для поколений историков культуры.

Основное содержание сборника посвящено идеологическим трудностям, с которыми сталкивались исследователи трагических сторон блокады Ленинграда^[3]. В нем раскрыты характер цензурных купюр, а также переписка идеологических руководителей в связи с указанием Отдела пропаганды и административных органов ЦК КПСС «более строгого подхода к публикации данных о потерях населения Ленинграда в годы вражеской блокады» (С. 33). Это объяснялось вниманием американских публицистов, в первую очередь Л. Гуре^[4], Г. Солсбери^[5], к количеству потерь: «…какой же Ленинград город-герой, – утверждает Гуре, – если почти все оставшееся после эвакуации население погибло» (С. 31).

Значительное место в сборнике уделено «заговору молчания» советского и партийного руководства вокруг блокады Ленинграда и ее статистики (С. 9). Можно предположить, что оно остерегалось противоречий в данных о масштабах преступления гитлеровцев против Ленинграда, представленных на Нюрнбергском процессе, указывая на отсутствие документальной базы для уточнения числа жертв^[6]. В то же время опубликованные материалы свидетельствуют, что позиция умалчивания, занятая руководством города и страны в 1950–1980-е гг., была скорее слабой в информационной войне, развязанной с целью посеять к нему недоверие^[7].

До сих пор сказывается недостаточная проработка историко-правовых аспектов темы блокады Ленинграда. Спорно то, что на Нюрнбергском процессе «не удалось доказать, что блокада является преступлением против человечности и нарушением норм гуманитарного права», с отсылками в данном вопросе к Женевскому праву (С. 30). Так, например, Международным военным трибуналом на основании ст. 6 его Устава был вынесен приговор Иодлю (так в тексте. – Л.Г.), признанному виновным по всем четырем статьям обвинительного заключения и конкретно в преступной секретной директиве от 7 октября 1941 г. № 44 1675/4 об уничтожении Ленинграда^[8].

В сборнике раскрыта «кухня» работы талантливых писателей, впервые выступивших в качестве соавторов по теме, близкой им обоим, хотя и по-разному. Если во время вой­ны 24-летний Даниил Гранин защищал Ленинград, порой попадая в блокадный город и становясь свидетелем его страданий, то 15-летний Алесь Адамович был участником подполья, а затем членом партизанского отряда Минского соединения (С. 15, 19). Вспоминая чувства белорусских подпольщиков и партизан, он отмечал: «Для нас важно было, что Ленинград …указал на предел немецкой силы»^[9].

Н.Соколовская мастерски воспроизводит манеру написания «Блокадной книги», которую можно было бы назвать импрессионизмом. Одна из глав сборника так и называется: «У читателя может создаться представление…» (С. 79). Иногда выкладывание на страницах сборника документов напоминает смелые мазки Клода Моне: фрагменты из дневниковых записей директора Архива АН СССР Г.А. Князева чередуются с небрежно нарезанными лоскутами воспоминаний безымянных авторов (С. 98). С позиций строго научного классического подхода к истории такой метод неприемлем, так как может привести к искаженной идентификации отрывков. Не хватает и научных комментариев к документам. Однако это противоречило бы замыслу составителя Н. Соколовской: сделать читателя соучастником постижения-реконструкции «блокадной памяти» с элементами свободных интерпретаций.

Таким образом, рецензируемый сборник документов и материалов, помимо безу­словной художественной ценности, представляет несомненный интерес для историков советского периода России, в том числе как своего рода первая попытка применения кросс-метода культурно-антропологической реконструкции к публикации источников, обозначенная автором вслед за французским социологом П. Бурдьё: освобождение памяти.
 

Л.Л. ГАЗИЕВА

[1] Адамович А., Гранин Д. Блокадная книга. М., 1979. [Ч. 1].

[2] Гранин Д. История создания «Блокадной книги» // Адамович А., Гранин Д. Блокадная книга. М., 2021. С. 20.

[3] См.: Война и блокада: сб. памяти В.М. Ковальчука. СПб., 2016. См. также: Соболев Г.Л. Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. СПб., 2017. Книга третья: январь 1943 – январь 1944. С. 729–748; Соболев Г.Л., Ходяков М.В. Публикация новых документов как важный фактор дальнейшего изучения обороны и блокады Ленинграда // Новейшая история России. 2019. Т. 9. № 1. С. 8–34.

[4] Gouré L. The siege of Leningrad. Stanford, 1962. Гуре являлся эмигрантом из России (настоящая фамилия Гуревич); будучи аналитиком Rand corporation, занимался вопросами изучения морали и мотивации внутри коммунистического движения в связи с военными конфликтами. (См.: Rand corporation. Objective analysis. Effective solutions. URL: https://www.rand.org/pubs/authors/g/goure_leon.html)

[5] Г. Солсбери в своих измышлениях о мнимой вине советского руководства в жертвах Ленинграда ссылался на труды советских историков В.М. Ковальчука, Г.Л. Соболева, Н.Д. Худяковой. (См.: Salisbury H. The 900 days: The Siege of Leningrad. New York, 1969.)

[6] В материалах МВТ были представлены доказательства террора против мирного ленинградского населения, в том числе фигурировало число мирных граждан, погибших в Ленинграде от голода в 1941–1944 гг., жертв «голодной блокады»: 632 253 человека, которое было документально подтверждено. (См.: Нюрнбергский процесс: сб. материалов: в 8 т. М., 1991. Т. 5. С. 165 (выступление помощника главного обвинителя от СССР Л.Н. Смирнова). В то же время исследователями доказывалось, что число жертв блокады Ленинграда должно быть увеличено, по крайней мере, до 800 тыс. человек. Об этом см.: Ковальчук В.М., Соболев Г.Л. Ленинградский реквием (о жертвах населения Ленинграда в годы вой­ны и блокады) // Вопросы истории. 1965. № 12. С. 191–197.)

[7] Так, только в 2019 г. стало возможным развенчать фальсификации вокруг «Ленинградского дела». (См.: Болдовский К.А., Бранденбергер Д. Обвинительное заключение «Ленинградского дела»: контекст и анализ содержания // Новейшая история России. 2019. Т. 9. № 4. С. 993–1026.)

[8] Нюрнбергский процесс... М., 1999. Т. 8. С. 702–704. Военные преступления, включенные в состав ст. 6, п. b, уже были предусмотрены ст. 46, 50, 52 и 56 Гаагской конвенции 1907 г. и ст. 2, 3, 4, 46 и 51 Женевской конвенции 1929 г. (Там же. С. 636.) Иодль (А. Йодль) – начальник штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта, в момент подписания директивы временно исполнял обязанности начальника Верховного командования вермахта.

[9] Адамович А., Гранин Д. Блокадная книга. М., 2021. С. 522.