В фондах российских архивов
 

УДК 930.25(093)+004

Среди тем, связанных со Второй мировой войной и ее последствиями, одной из важнейших является преследование нацистских преступников в СССР. В отечественной историографии она изучается в первую очередь через историю судебных процессов: Международного трибунала в Нюрнберге (20 ноября 1945 г. – 1 октября 1946 г.) и в ряде советских городов (массово проводились в 1943–1947 гг.). Основополагающей работой, посвященной подготовке Нюрнбергского процесса, в том числе обсуждению и решению представителями союзников спорных юридических вопросов, является монография Н.С. Лебедевой^[1]. Различные аспекты истории этого процесса получили отражение на международной конференции, проведенной в Москве в связи с 60‑летием приговора подсудимым Нюрнберга, по результатам которой издан сборник^[2]. Местные процессы также освещены в литературе^[3], однако обобщающих работ по их подготовке и проведению пока нет. В последние годы появляются и монографии, посвященные поиску и наказанию нацистских преступников, прежде всего коллаборационистов^[4].

Что касается источников по теме, то в СССР, в отличие от Запада, где все стенограммы Нюрнбергского процесса и принятые судом доказательства, включая представленные советской стороной, были изданы на трех официальных языках процесса (кроме русского, так как советские представители не принимали участие в подготовке издания) вскоре после его завершения в полном объеме в 42 томах в 1947–1949 гг.^[5] (ныне доступны в Интернете^[6]), широкое распространение получило обнародование актов о злодеяниях нацистов, составленных по следам преступлений Чрезвычайной государственной комиссией по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР (ЧГК) и местными комиссиями на освобожденных от оккупации территориях. Впервые материалы Нюрнбергского процесса в СССР увидели свет в 1951–1952 гг. в двух томах^[7], а в 1957–1961 гг. – в семи^[8]. В 1965 г. были изданы мемуары секретаря советской делегации в Международном военном трибунале А.И. Полторака, в которых даны яркие портреты обвиняемых^[9]. Определенную ограниченность источниковой базы можно объяснить как длительной закрытостью архивных документов, так и идеологической конъюнктурой, требовавшей не акцентировать внимание на преступлениях бывших союзников нацистской Германии (венгерских, румынских, финских солдат и офицеров оккупационных сил), умалчивать об участии в преступлениях нацистов коллаборационистских формирований. Только в годы перестройки под научной редакцией Н.С. Лебедевой появилось наиболее полное 8‑томное издание^[10]. Расширение источниковой базы продолжилось уже в XXI в. Недавно в Интернете опубликованы подготовленные С.Мирошниченко переводы стенограмм Нюрнбергского процесса с момента его открытия до 19 февраля 1945 г.^[11] и в полном объеме тексты допросов главных военных преступников^[12].

Важной вехой в изучении и репрезентации истории вопроса стал открытый Росархивом в день окончания Второй мировой войны 3 сентября 2020 г. архивный проект «Преступления нацистов и их пособников против мирного населения СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»^[13], призванный засвидетельствовать факты совершенных преступлений против миллионов мирных граждан, оказавшихся на оккупированной территории. Это самый масштабный из всех проектов, подготовленных под эгидой Росархива. На сегодня в него включено свыше 2600 архивных документов (это более 9,5 тыс. электронных образов), 10 часов фонозаписей и три часа кинохроники, а участниками (всего их 90) выступили федеральные государственные архивы, архивы ряда российских ведомств (ФСБ, МВД, Минобороны, МИД), 44 архивных учреждения субъектов Российской Федерации. Проект включает три основных раздела: «Анатомия зла. Планы, директивы, приказы военно-политического руководства нацистской Германии по оккупации СССР»; «Забвению не подлежит. Злодеяния немецко-фашистских войск и их пособников»; «Справедливое возмездие. Судебное преследование нацистских преступников».

В данной статье речь пойдет, прежде всего, о документах, предназначенных для третьего раздела, значительная часть которых выявлена в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), поскольку именно его фонды отражают принятие принципиальных политических решений о преследовании военных преступников, взаимодействие партийных, силовых, судебно-следственных органов и иных ведомств, порядок организации судебно-следственного производства, участие в процессах советских партийно-государственных деятелей, личную роль высшего советского партийного и государственного руководства в этом вопросе.

Рабочая группа проекта от РГАСПИ осуществила полный комплекс работ по выявлению, рассекречиванию, научно-справочной обработке и публикации корпуса источников по означенной теме. В общей сложности выявлено свыше 200 документов (35 из них рассекречены); большая часть впервые вводится в научный оборот. Данные документы вошли во второй и третий разделы, причем распределены между ними практически поровну.

В их составе можно выделить несколько групп. Первая – партийные решения Политбюро ЦК ВКП(б), в том числе из «Особой папки» Политбюро^[14]. Одним из инициирующих документов, связанных с преследованием нацистских преступников, является решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 14 октября 1942 г.^[15], которым утвержден проект заявления Правительства СССР об ответственности гитлеровских захватчиков и их сообщников за злодеяния в оккупированных странах Европы. Это стало важнейшим шагом советского правительства по признанию международного характера нацистских преступлений: осенью 1942 г. между СССР и Великобританией прошло обсуждение постановки совместной работы по организации преследования нацистских военных преступников^[16].

Отметим, что поначалу позиция Великобритании и США заключалась в том, чтобы не предавать формальному суду нацистских лидеров, а решить вопрос в «политическом порядке». Об этом свидетельствует, в частности, письмо английского посла А. Керра наркому иностранных дел СССР В.М. Молотову от 5 ноября 1942 г. с выдержкой из телеграммы министра иностранных дел Великобритании А. Идена о нецелесообразности привлечения к формальному суду А. Гитлера и Б. Муссолини^[17]. В тот же день в беседе с А. Керром Сталин отмечал: «По мнению советского правительства, надо сейчас уже начать судить тех преступников, которые оказались уже в руках объединенных наций»^[18], что вскоре и было сделано в СССР в ходе процессов 1943 г. Данная позиция зафиксирована в тщательно отредактированном И.В. Сталиным ответе Народного комиссариата иностранных дел СССР на памятную записку правительства Великобритании^[19]. В нем утверждалось, что «наказание этих преступников войны не должно откладываться, оно должно быть осуществлено теперь же, еще до окончания войны», к тому же «наказание этих преступников войны должно не быть делом одного какого-либо государства, а общим делом союзных государств»^[20]. Только после долгих дискуссий на конференциях «большой тройки» точка зрения СССР о необходимости проведения открытого процесса возобладала. Но даже на Ялтинской конференции Рузвельт и Черчилль продолжали настаивать на позиции, согласно которой суд над нацистскими вожаками должен быть «политическим, а не юридическим» и закрытым для прессы^[21].

5 марта 1943 г. было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О работе Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков»^[22], утвердившее состав республиканских, краевых и областных комиссий, а также положение о работе самой ЧГК. Резолюции В.М. Молотова на принятых документах отражают согласие И.В. Сталина c этим решением.

Отметим, что существовавшие в СССР юридические нормы не учитывали тех преступлений, которые совершались на оккупированной территории, и не предполагали публичных процессов и казней. Однако жители освобожденных районов были настолько травмированы оккупацией, что публичность возмездия оказалась необходимой. Также эти процессы должны были стать уроком для коллаборационистов, продолжавших служить оккупантам. Ввести совершаемые нацистами и их пособниками военные преступления и злодеяния в юридическое поле был призван Указ Президиума Верховного совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников», проект которого утвержден Политбюро ЦК ВКП(б) решением от 19 апреля 1943 г. Им подразумевалось расследование преступлений оккупантов силами военной юстиции, проведение публичных судебных процессов и приведение в исполнение высшей меры наказания в местах совершения злодеяний.

Первые публичные процессы общегосударственного значения над нацистскими преступниками в Краснодаре и Харькове (14–17 июля и 15–18 декабря 1943 г. соответственно) должны были не только послужить целям пропаганды внутри страны, но и повлиять на продолжавшиеся дискуссии с союзниками о мерах наказания нацистов. Проведение процесса в Харькове, где суду подлежали как немецкие военнослужащие, так и пособники-коллаборационисты, было утверждено решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 26 ноября 1943 г.^[23]: на документе зафиксированы результаты голосования секретарей ЦК ВКП(б) – Г.М. Маленкова, А.С. Щербакова и А.А. Жданова, который в качестве председателя Союзной контрольной комиссии в Финляндии, помимо прочего, курировал вопрос о подготовке аналогичного суда над финскими военными преступниками^[24]. Благодаря двум этим процессам, проходившим в присутствии иностранных журналистов, Запад узнал о применении нацистами «душегубок»-газенвагенов для уничтожения советского населения. Впоследствии их материалы были использованы советским обвинением в Нюрнберге.

Решения Политбюро ЦК ВКП(б) из «Особой папки» охватывают процесс организации и подготовки работы советских представителей в Нюрнбергском трибунале и открытых судебных процессов в СССР. Так, постановлением от 21 ноября 1945 г. «О назначении Комиссии по руководству работой советских представителей в Международном трибунале в Нюрнберге» был утвержден порядок работы и пребывания Комиссии в Нюрнберге под руководством А.Я. Вышинского и его заместителя – прокурора СССР К.П. Горшенина^[25]. Направлению туда больших групп советских журналистов посвящены решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 октября и 15 ноября 1945 г.^[26] В качестве специальных корреспондентов были командированы представители информационных агентств (Совинформбюро, ТАСС), Всесоюзного радиокомитета, газет («Правда», «Известия», «Новое время», «Комсомольская правда», «Красная звезда», «Труд», «Красный флот»), а также изданий из всех союзных республик, чьи территории подверглись оккупации. Их списки рассмотрело Оргбюро ЦК ВКП(б), а затем утвердило Политбюро. В ноябре 1945 г. на имя И.В. Сталина поступило письмо группы корреспондентов ТАСС с информацией о ходе Нюрнбергского процесса^[27]. Материалы из Нюрнберга (информационные сообщения, хроники заседаний, речи советской стороны обвинения и др.) на протяжении 1945–1946 гг. регулярно публиковались в газете «Правда»^[28].

Наряду с работой Международного военного трибунала в Советском Союзе с окончанием Великой Отечественной войны начался целый ряд открытых судебных процессов, ход которым дало постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 21 ноября 1945 г. «О проведении судебных процессов над бывшими военнослужащими германской армии и немецких карательных органов»^[29]. В нем назывались наиболее пострадавшие от нацистской оккупации города (Брянск, Великие Луки, Киев, Ленинград, Минск, Николаев, Рига, Смоленск), где планировалось провести суды. Факт одновременного принятия этих двух решений свидетельствует, что процессы в советских городах рассматривались, с одной стороны, как отражение работы Международного трибунала, с другой – как средство влияния на него, с тем чтобы показать значение результатов деятельности советской юстиции, качество собранной доказательной базы и неотвратимость наказания преступников. И Нюрнбергский, и внутренние процессы курировал В.М. Молотов, пометы которого сохранились на обоих проектах утвержденных решений.

На 1947 г. пришлась вторая волна советских судебных процессов над военными преступниками. Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 10 сентября 1947 г. «О проведении судебных процессов над бывшими военнослужащими вражеских армий»^[30] предписывалось их организовать в Бобруйске, Витебске, Гомеле, Кишиневе, Новгороде, Полтаве, Севастополе, Сталино^[31], Чернигове. Соответствующие отчеты присылались непосредственно В.М. Молотову^[32]. Эти процессы в меньшей степени, чем Нюрнберг и внутренние процессы первой волны, отразились в документах ЦК и намного реже освещались в центральной печати. По нашему мнению, это связано с тем, что советское руководство не желало акцентировать внимание народов СССР на страданиях войны, приоритетом стала победа над фашизмом. (В дальнейшем, вплоть до 1960‑х гг., все процессы, на которых в роли подсудимых оказывались военнопленные немцы и коллаборационисты, проводились в закрытом режиме.) Кроме того, немецкие военнопленные и их судьбы стали фактором холодной войны, и советское руководство не хотело выносить этот вопрос в публичное пространство, особенно с учетом существования ГДР.

Вторую группу из включенных в состав проекта от РГАСПИ составляют документы, отложившиеся в фондах структур ЦК ВКП(б): Техсекретариата Оргбюро, Управления пропаганды и агитации, Отдела международной информации. Их описи содержат разнообразные материалы о преступлениях оккупантов на территории СССР. Закономерно, что 20 июля 1942 г. именно начальник Управления пропаганды и агитации Г.Ф. Александров представил членам Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку с предложением о создании ЧГК^[33], впоследствии согласованным с И.В. Сталиным. Соответствующий Указ Президиума Верхового совета издан 2 ноября 1942 г. Значительное количество документов различных советских органов о положении на оккупированной территории, вновь выявленных фактах злодеяний, расследовании военных преступлений по различным областям, районам и населенным пунктам РСФСР, УССР, БССР было направлено в 1943–1944 гг. НКГБ СССР секретарю ЦК ВКП(б) А.С. Щербакову^[34]. Ему же 12 марта 1944 г. поступило специальное политдонесение Политуправления 1‑го Украинского фронта «Об итогах расследования чудовищных злодеяний гитлеровцев над советскими военнопленными в лагере г. Славута»^[35]. На большей части материалов сохранились пометы об их отправке и в адрес председателя ЧГК Н.М. Шверника.

В этих же структурах ЦК ВКП(б) отложились документы о работе ЧГК, например, о налаженной нацистами переработке останков замученных оккупантами пленных^[36], о согласовании членом ЧГК академиком И.П. Трайниным проектов ее сообщений перед опубликованием (о распространении немцами сыпного тифа среди советского населения и частей Красной армии^[37], зверствах немецко-фашистских захватчиков в Харькове и Харьковской области^[38]). Здесь же направленный Н.М. Шверником секретарю ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкову проект сообщения ЧГК «О чудовищных преступлениях германского правительства в Освенциме»^[39].

Среди документов Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) также отложился материал с обвинительным заключением по делу о зверствах немецко-фашистских захватчиков в Харькове и Смоленске^[40]. Упомянем и проект сообщения для печати «Немецко-фашистские преступники окончательно запутались», направленный А.С. Щербакову. Одним из важных документов среди дел этого Управления является ходатайство о проведении открытого судебного процесса по результатам производств прокуратуры в отношении злодеяний против душевнобольных в Сапоговской больнице Курской области. С докладной запиской по этому вопросу на имя секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Андреева обратился в апреле 1943 г. секретарь Курского обкома партии П.И. Доронин^[41]. К записке прилагался проект обвинительного заключения. Это дело, наряду с материалами других архивов, свидетельствующими о преступлениях нацистов против душевнобольных, представляет отдельный интерес, поскольку отражает реализацию нацистами программы эвтаназии (программа Т-4). Ее проводили сначала над немецкими инвалидами и душевнобольными в целях экономии средств и «очищения расы» и впоследствии распространили на оккупированную территорию Европы, в том числе СССР.

В рамках международного оглашения данных о преступлениях нацистов советское правительство на протяжении войны выступало с соответствующими нотами. В этих дипломатическо-юридических документах фиксировались злодеяния оккупантов. Не осталось в стороне от этой работы и Управление пропаганды и агитации: в марте 1943 г. его начальником Г.Ф. Александровым в адрес В.М. Молотова и А.А. Андреева был направлен проект соответствующей ноты с протестом против практикуемого захватчиками в массовом порядке угона советских граждан на принудительные работы в Германию^[42]. В Управлении рассматривался и вопрос об использовании кинодокументов в качестве обвинительного материала на Нюрнбергском процессе. Служебные записки о создании таких фильмов были направлены Г.М. Маленкову^[43]. Фильмы в итоге сыграли большую роль на процессе.

Еще одна часть документов второй группы выявлена в личных фондах И.В. Сталина, В.М. Молотова, А.Н. Толстого. Так, в личном фонде Сталина нашли отражение документы, касающиеся Нюрнбергского процесса и дипломатического согласования с союзниками мер ответственности нацистских преступников. Внутрисоветские процессы 1945–1947 гг., вероятнее всего, согласовывались с вождем в устном порядке, так как в его личном фонде сведений об этом не отложилось. Сталина, прежде всего, интересовал международный контекст наказания нацистов. Лично с ним согласовывался визит в Москву представителей союзных сторон обвинения на Международном военном трибунале: соответствующая шифровка, полученная инстанцией, была направлена из Нюрнберга по линии НКИД СССР на имя А.Я. Вышинского и впоследствии передана Сталину. Ему также был направлен проект вступительной речи главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе (на документе сохранились многочисленные пометы вождя)^[44].

Хотя проведение открытых судебных процессов в городах СССР курировалось В.М. Молотовым, в эту работу были включены руководители целого ряда советских институций: председатель Юридической комиссии при СНК СССР А.Я. Вышинский, нарком (министр) юстиции СССР Н.М. Рычков, нарком (министр) внутренних дел СССР С.Н. Круглов, прокурор СССР К.П. Горшенин, руководитель «СМЕРШ» В.С. Абакумов, начальник Главного управления по делам военнопленных и интернированных МВД СССР Т.Ф. Филиппов и его заместитель А.З. Кобулов. Именно с ними происходило взаимодействие по организации преследования военных преступников.

В личном фонде В.М. Молотова отложились присылавшиеся ему на согласование отчеты о подготовке процессов, а в ряде случаев и обвинительные заключения за подписями В.С. Абакумова, С.Н. Круглова, Н.М. Рычкова. Все проекты приговоров Молотовым одобрены, возражений с его стороны не зафиксировано. К отчетам об итогах процессов прилагались соответствующие вырезки из центральных газет. Чаще всего эти материалы направлялись за подписями нескольких лиц, что говорит о налаженной межведомственной работе, начавшейся еще на стадии расследования преступлений сразу после освобождения советских населенных пунктов от нацистской оккупации силами ЧГК, Устав которой подразумевал необходимость межведомственного взаимодействия. Н.М. Шверником в адрес В.М. Молотова направлялись для одобрения и редактирования проекты сообщений ЧГК о злодеяниях оккупантов в Смоленской и Калининской областях, Карело-Финской ССР, преступлениях в концлагерях, размерах причиненного ущерба Советскому Союзу^[45]. Он был проинформирован и о передаче архивов Международного военного трибунала в Нюрнберге на хранение Международному суду в Гааге. Соответствующая записка советского дипломата Г.Ф. Саксина с приложением справочных материалов была направлена в секретариат В.М. Молотова 10 ноября 1949 г.^[46]

Разнообразная информация о работе членов ЧГК имеется в документах личного фонда А.Н. Толстого. Известный советский писатель, несмотря на возраст, принимал активное участие в работе ЧГК вплоть до самой смерти. Так, сохранились материалы его бесед с харьковской интеллигенцией после освобождения города от оккупантов^[47]; Толстой лично участвовал в составлении и редактировании сообщения ЧГК о преступлениях нацистов в Харькове. В фонде отложился и проект обвинительного заключения по Краснодарскому процессу, на котором писатель присутствовал^[48].

Заключительная группа – документы, отражающие взаимодействие центральных и региональных партийных органов. Так, в делах сектора информации Оргинструкторского отдела ЦК ВКП(б) отложились, помимо прочего, направлявшиеся местными партийными организациями материалы о создании региональных комиссий по учету злодеяний и нанесенного оккупантами материального ущерба^[49]. Например, в Крымской АССР она была образована в 1944 г. постановлением СНК Крымской АССР и Крымского областного комитета ВКП(б)^[50]. На места рассылались директивные указания ЦК ВКП(б) по организации работы по учету преступлений оккупантов: в 1943 г. шифртелеграммы за подписью секретаря ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкова, предписывавшие представить в ЦК подробный материал о зверствах и преступлениях немецко-фашистских захватчиков, были разосланы, например, в Краснодарский крайком и Ростовский обком^[51]. Специально для проекта рассекречены две шифртелеграммы местных партийных комитетов: от 3 апреля 1943 г. на имя Г.М. Маленкова и Н.М. Шверника от секретаря Ленинградского областного и городского комитетов ВКП(б) А.А. Жданова о необходимости создать две комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков при Ленинградском облисполкоме и Ленинградском горисполкоме^[52] и от 23 января 1944 г. на имя председателя СНК РСФСР А.Н. Косыгина – от секретаря Крымского областного комитета ВКП(б) В.А. Березкина и председателя СНК Крымской АССР И.С. Сейфуллаева с просьбой выделить средства для снабжения предметами первой необходимости гражданских беженцев, укрывшихся в партизанских отрядах от немецко-фашистских оккупантов^[53].

Вместе с тем в РГАСПИ отложились и материалы, зафиксировавшие историю организации и функционирования оккупационного режима на территории СССР и противодействия ему. Речь идет о фонде Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) при Ставке Верховного главнокомандования и личном фонде его начальника П.К. Пономаренко, а также документальных коллекциях ВЛКСМ и материалах некоторых отделов ЦК ВКП(б). Это главным образом акты комиссий, в том числе специальных партизанских, засвидетельствовавшие факты злодеяний; партизанские донесения и разведывательные материалы, зачастую сообщающие о местах массовых расправ над мирным населением, дислокации концлагерей, где содержались и военнопленные, и гражданские лица. В этих же фондах имеются документы СМЕРШ и армейской разведки с донесениями об оккупационном порядке и совершаемых злодеяниях на оккупированной советской территории; показания свидетелей и иные материалы учетно-следственного процесса на местах; сообщения местных партийных органов о положении в оккупированных и освобожденных районах; трофейные документы; материалы советской печати (в том числе подпольной), листовки, фотографии.

Следует отметить тот факт, что, вопреки распространенным представлениям, именно советская разведка еще до освобождения оккупированных территорий собирала информацию о преступниках, виновных в массовом уничтожении гражданского населения.

Обратим внимание на ряд специфических документов из фонда ЦШПД, который хранится в РГАСПИ благодаря тому, что во время войны штаб размещался в здании Центрального партийного архива, находившегося в то время в эвакуации в Уфе. В начале войны преследование нацистских преступников стало важнейшей задачей 4-го управления НКВД СССР, а также специальных диверсионно-разведывательных подразделений, прежде всего Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД СССР, в октябре 1943 г. преобразованной в отдельный отряд. Деятельность советских диверсантов, среди которых был известный разведчик Н.И. Кузнецов, ликвидировавший целый ряд высокопоставленных представителей немецкой оккупационной администрации на Украине, нашла отражение и в документах ЦШПД. Сохранились документы его спецотделения, осуществлявшего диверсионную деятельность совместно с разведуправлением Генерального штаба. Советские диверсанты занимались устранением не только нацистских преступников, сея среди них панику (в том числе с помощью организации массовых отравлений немецких солдат^[54]), но и коллаборационистов. Так, 13 ноября 1943 г. в Минске было организовано устранение писателя и редактора коллаборационистской «Белорусской газеты» Владислава Козловского^[55]. После устранения партизанами генерального комиссара Белоруссии игауляйтера В.Кубе они по указанию спецотделения ЦШПД развернули охоту за сменившим его на этом посту обергруппенфюрером СС К. фон Готтбергом (в агентурных донесениях проходил под кличкой «Шакал»)^[56], которая не достигла успеха. Но сам факт подобных диверсионных мероприятий, с одной стороны, демонстрировал населению оккупированных областей силу и активность советских подпольщиков, с другой – заставлял некоторых нацистов воздерживаться от зверств, свидетельством чему являются, например, дневники генерала Г. Хейнрици. Услышав сообщение советской ЧГК о включении его в список военных преступников, он вроде бы посмеялся, но свое поведение изменил и стал возражать против уничтожения оставляемых вермахтом городов, в частности Смоленска, хотя раньше в таком «гуманизме» замечен не был^[57].

Анализ документов РГАСПИ и других архивов, в первую очередь Центрального архива ФСБ России, рассекреченных специально для данного проекта, показывает, что состоявшиеся над нацистскими преступниками судебные процессы именно по причине их политической значимости проводились в соответствии с нормами права и отнюдь не являлись расправой победителей над побежденными. Международное политическое значение публичных процессов обусловило соблюдение советской стороной правовых норм.

Таким образом, комплекс документов РГАСПИ, вошедший в проект Росархива, содержит многоаспектную информацию по теме. Теперь эти источники, доступные в публичном пространстве, послужат формированию объективной картины процесса преследования и наказания нацистских преступников и их пособников.

 

Список литературы

1. Асташкин Д.Ю. Открытый судебный процесс над нацистскими военными преступниками в Новгороде (1947 год) // Новгородский исторический сб. 2014. Вып. 14 (24). С. 352–374.

2. Асташкин Д.Ю. Холокост и суды над нацистскими военными преступниками в РСФСР: Смоленский процесс 1945 года // Ученые зап. Новгородского гос. ун-та им. Ярослава Мудрого. 2018. № 1 (13). С. 16–20.

3. Ковалев Б.Н. Великолукский процесс 1946 года в освещении советской прессы // Ученые зап. Новгородского гос. ун-та им. Ярослава Мудрого. 2018. № 1 (13). С. 6–10.

4. Лебедева Н.С. Подготовка Нюрнбергского процесса. М., 1975.

 

---

[1] Лебедева Н.С. Подготовка Нюрнбергского процесса. М., 1975.

[2] Нюрнбергский процесс: уроки истории: материалы междунар. науч. конф. Москва, 20–21 ноября 2006 г. М., 2007.

[3] См., напр.: Асташкин Д.Ю. Открытый судебный процесс над нацистскими военными преступниками в Новгороде (1947 год) // Новгородский исторический сб. 2014. Вып. 14 (24). С. 352–374; Он же. Холокост и суды над нацистскими военными преступниками в РСФСР: Смоленский процесс 1945 года // Ученые зап. Новгородского гос. ун-та им. Ярослава Мудрого. 2018. № 1 (13). С. 16–20; Ковалев Б.Н. Великолукский процесс 1946 года в освещении советской прессы // Там же. С. 6–10.

[4] См., напр.: Шнеер А. Профессия – смерть. Учебный лагерь СС «Травники». Преступление и возмездие. М., 2020.

[5] International Military Tribunal. Trial of the Major War Criminals before the International Military Tribunal, Nuremberg, Nov. 14, 1945 – Oct. 1, 1946. 42 vol. Nuremberg, 1947–1949. Первые 22 тома включают стенограммы заседаний, почти половина из них содержит данные о преступлениях на советской территории. Следующие 18 томов (между ними вклиниваются два справочных тома) – принятые судом доказательства, где также освещается тема преступлений на советской земле.

[6] URL: https://www.loc.gov/rr/frd/Military_Law/NT_major-war-criminals.html

[7] Нюрнбергский процесс: сб. материалов: в 2 т. / [под ред. К.П. Горшенина (гл. ред.) и др.]. М., 1951–1952; 2‑е изд., испр. и доп. М., 1954.

[8] Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: сб. материалов: в 7 т. / под общ. ред. Р.А. Руденко. М., 1957–1961.

[9] Полторак А.И. Нюрнбергский эпилог. М., 1965; Ступникова Т. Ничего кроме правды. Нюрнбергский процесс. Воспоминания переводчика. М., 2003; Зонненфельдт Р. Очевидец Нюрнберга. 1945–1946. Воспоминания переводчика американского обвинения. М., 2013.

[10] Нюрнбергский процесс: сб. материалов: в 8 т. / Н.С. Лебедева. М., 1987–1999.

[11] Стенограмма Нюрнбергского процесса / пер. с англ. и сост. С.Мирошниченко. М., 2018–2020. URL: http://militera.lib.ru/docs/1/all/s/n55290/

[12] Нюрнбергский процесс: протоколы допросов главных военных преступников / пер. с англ. и сост. С.Мирошниченко. М., 2017. URL: http://militera.lib.ru/docs/da/np_doprosy/index.html

[13] URL: http://victims.rusarchives.ru/

[14] РГАСПИ. Ф. 17 «Центральный комитет КПСС (1898, 1903–1991)». Оп. 3, 162, 163, 166.

[15] Там же. Оп. 3. Д. 1045. Л. 60.

[16] Об этом см.: СССР и Нюрнбергский процесс. Неизвестные и малоизвестные страницы истории: сб. док. / науч. ред. и сост. Н.С. Лебедева. М., 2012. С. 73–74, 81–83, 86–89, 118–119, 134–137, 139–142.

[17] РГАСПИ. Ф. 558 «Сталин (наст. Джугашвили) Иосиф Виссарионович (1878–1953)». Оп. 11. Д. 284. Л. 34, 35–36.

[18] Там же. Л. 14.

[19] Там же. Ф. 17. Оп. 166. Д. 691. Л. 162–164.

[20] Там же. Л. 164. Отметим, что требование немедленного наказания нацистских преступников в значительной степени было связано с желанием советского руководства оказать давление на Великобританию в связи с присутствием там с 10 мая 1941 г. ближайшего соратника Гитлера Р.Гесса.

[21] Там же. Ф. 558. Оп. 11. Д. 235. Л. 147–148.

[22] Там же. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1361. Л. 219–222.

[23] Там же. Д. 1385. Л. 83.

[24] См., напр.: Там же. Оп. 121. Д. 540. Л. 47–56; Ф. 77 «Жданов Андрей Александрович (1896–1948)». Оп. 3. Д. 75. Л. 1–5; Д. 81. Л. 1–28. А.А. Жданову также направлялись материалы и по другим зарубежным процессам: в июне 1945 г. отдел Балканских стран НКИД СССР направил в секретариат секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Жданова материалы по вопросу о суде над военными преступниками в Румынии. (Ф. 17. Оп. 121. 401. Л. 26–36.)

[25] Там же. Ф. 17. Оп. 166. Д. 756. Л. 145.

[26] Там же. Оп. 3. Д. 1054. Л. 15, 28–29.

[27] Там же. Ф. 558. Оп. 11. Д. 99. Л. 13–20.

[28] См., напр.: Правда. 1945. 19, 20 окт.; 22, 23, 29, 30 нояб.; 1, 12, 15, 21 дек.; 1946. 4 апр.; 8 мая; 17 июля; 1 авг.; 1, 7, 12, 14, 18 сент.; 2, 5, 11, 18 окт.

[29] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 756. Л. 146.

[30] Там же. Д. 791. Л. 30.

[31] После 1961 г. – Донецк.

[32] РГАСПИ. Ф. 82 «Молотов (наст. Скрябин) Вячеслав Михайлович (1890–1986)». Оп. 2. Д. 894. Л. 30–41.

[33] Там же. Ф. 17. Оп. 125. Д. 79. Л. 9–11.

[34] Там же. Л. 108–109, 110–111, 113–116, 163–165; Д. 250. Л. 23–30, 40–42, 43–46, 56–57, 162–165.

[35] Там же. Д. 250. Л. 47–55.

[36] Там же. Д. 328. Л. 4–15. См.: Сак К.В., Соловьев С.М. Неопубликованное сообщение Чрезвычайной государственной комиссии о производстве мыла из человеческого жира. URL: https://istorex.ru/New_page_36

[37] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 250. Л. 58–71.

[38] Там же. Д. 170. Л. 157–162.

[39] Там же. Д. 323. Л. 53–87.

[40] Там же. Д. 170. Л. 118–151.

[41] Там же. Л. 27–48, 49.

[42] Там же. Л. 6–21.

[43] Там же. Д. 373. Л. 235–237.

[44] Там же. Ф. 558. Оп. 11. Д. 304. Л. 1–80.

[45] Там же. Ф. 82. Оп. 2. Д. 512.

[46] Там же. Д. 1308. Л. 97–105.

[47] Там же. Ф. 269 «Толстой Алексей Николаевич (1883–1945)». Оп. 1. Д. 25.

[48] Там же. Д. 24.

[49] Там же. Ф. 17. Оп. 43–45, 88.

[50] Там же. Оп. 44. Д. 761. Л. 81 об. – 82.

[51] Там же. Оп. 167. Д. 65. Л. 96–97.

[52] Там же. Оп. 168. Д. 203. Л. 126.

[53] Там же. Оп. 168. Д. 229. Л. 129.

[54] Там же. Ф. 69 «Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного главнокомандования (ЦШПД) (1941–1944)». Оп. 9. Д. 16. Л. 1–2, 7–9, 12.

[55] Там же. Д. 20. Л. 1–3.

[56] Там же. Д. 17. Л. 2–21.

[57] Заметки о войне на уничтожение. Восточный фронт 1941–1943 гг. в записях генерала Хейнрици / под ред. Й.Хюртера; пер. с нем., предисл. к рус. изд., коммент. О. Бэйды, И. Петрова. СПб., 2018. С. 297–299.