История и практика архивного дела и делопроизводства

УДК 930.25(091)
 

Формирование архивных фондов – сложный и нередко длительный процесс, в котором зачастую участвует целый ряд организаций, преследующих при этом собственные интересы. Он значительно усложняется, если документы рассеяны по нескольким учреждениям и находятся у различных лиц, далеко не всегда заинтересованных в их передаче на архивное хранение. Препятствием к быстрому и бесконфликтному формированию единого архивного фонда подчас является высокий общественный и государственный статус фондообразователя. Примером этого может служить противостояние Центрархива и Пушкинского Дома (ИРЛИ РАН) по вопросу о месте хранения писем И.С. Тургенева, развернувшееся в 1922 г.^[1] в отсутствие четких правовых границ между понятиями «архив», «библиотека» и «музей»^[2]. И без того непростую ситуацию с определением соответствующего статуса усугубляла реорганизация ведомств. В частности, в 1930 г. Азиатский музей АН СССР был трансформирован путем слияния с рядом учреждений в Институт востоковедения (ИВ) АН СССР. Академик С.Ф. Ольденбург^[3], ставший первым директором ИВ, еще накануне этих преобразований, в 1929 г., сообщил о своем отрицательном отношении к ним в письме к выдающемуся востоковеду-тюркологу, иранисту, арабисту В.В. Бартольду: «Очень огорчили вести Ваши о Кабинетах арабском и иранском. Напишу Ферсману и буду упорно настаивать. Какое глубокое непонимание того, что Азиатский музей должен быть библиотекой, а Кабинеты – совершенно другое!»^[4].

История формирования архивного фонда самого Ольденбурга, одной из наиболее значительных фигур в истории российской (советской) науки последней четверти XIX – первой трети ХХ в., крупного филолога-индолога, религиоведа, этнографа, искусствоведа, многолетнего непременного секретаря АН СССР, также сопряжена с противостоянием заинтересованных ведомств и не лишена драматизма. В настоящей статье представим ее, опираясь главным образом на документы личного фонда академика.

Это документальное собрание хранится в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН (СПбФ АРАН) (Ф. 208) и служит ценнейшим источником изучения как истории Востока самим Ольденбургом, так и истории науки и даже истории России и СССР. В нем насчитывается 1570 ед. хр. за 1747–1989 гг. в составе пяти описей^[5], доступных на портале «Архивы Российской академии наук».

Документы, как следует из «Памятной записки о фонде С.Ф. Ольденбурга», помещенной в начале описи № 1, поступили в Архив АН СССР в Ленинграде тремя частями: в 1934 г. – от Е.Г. Ольденбург (вдовы Сергея Федоровича)^[6], в 1937 г. – из ИВ АН СССР, директором которого в 1930–1934 гг. был С.Ф. Ольденбург, и в 1957 г. – от Г.Д. Головачева, внука Е.Г. Ольденбург, после ее кончины. В обработке фонда принимали участие сотрудники архива И.С. Лосева, Е.С. Кулябко, М.В. Крутикова. Кроме того, как установил выдающийся востоковед-дуньхуановед сотрудник Ленинградского отделения ИВ АН СССР Л.И. Чугуевский, документы С.Ф. Ольденбурга передавались из Института востоковедения в Архив АН СССР и в 1949 г. после их объединения с материалами, поступившими в институтский архив в 1934 и 1937 гг.^[7]

С.Ф. Ольденбург скончался у себя дома 28 февраля 1934 г. При его кончине присутствовали его супруга и сосед, давний друг, выдающийся ученый В.И. Вернадский. Определенно, незамедлительно после похорон встал вопрос об определении местонахождения документов, относящихся к жизни и научному творчеству ученого. Академией наук была сформирована Комиссия по разбору и приему архивного фонда С.Ф. Ольденбурга. Ее начальное заседание состоялось в первой половине марта 1934 г.: протокол не датирован, однако по контексту он предшествует другим датированным документам, самый ранний из которых относится к 14 марта 1934 г.^[8]

В комиссию вошли: от Института востоковедения АН СССР – его директор академик А.Н. Самойлович, преемник С.Ф. Ольденбурга на этом посту; вдова С.Ф. Ольденбурга Е.Г. Ольденбург, сотрудник архива Института востоковедения АН СССР; помощник ученого секретаря Г.Г. Вашке; востоковед-тюрколог, археограф, научный сотрудник В.А. Забиров (на первом заседании отсутствовал); от Государственного Эрмитажа – помощник директора И.А. Орбели; от Архива АН СССР – директор в 1929–1963 гг. Г.А. Князев.

На первом же заседании комиссии после того, как было заслушано сообщение Е.Г. Ольденбург о составе архива покойного супруга, свои права на его архив предъявили Архив АН СССР, ИВ АН СССР и Государственный Эрмитаж. Последнее вполне объяснимо: в Эрмитаже были выставлены экспонаты, привезенные ученым из Восточного Туркестана и Дуньхуана в результате двух туркестанских экспедиций. Теперь Эрмитаж претендовал на соответствующую обширную документацию экспедиции, а также на фотоархивы. Для работы с этими материалами, как следовало из сообщения И.А. Орбели, планировалось открыть Кабинет по изучению Китайского Туркестана, а учет всего архивного наследия Ольденбурга возложить на Архив АН СССР^[9].

Претензии ИВ АН СССР заявил А.Н. Самойлович, который говорил о том, что «все экспедиционные материалы должны были быть возвращены Комитету по изучению Средней Азии. Ввиду этого вопрос о хранении этих материалов должен быть представлен на разрешение Президиума АН»^[10]. Действительно, обе туркестанские экспедиции С.Ф. Ольденбурга проводились под эгидой и при финансовой поддержке Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом и лингвистическом отношении (Самойлович участвовал в его работе). В мае 1921 г. комитет добровольно вошел в Коллегию востоковедов, образованную при Азиатском музее – будущем Институте востоковедения АН СССР, а в мае 1923 г. прекратил самостоятельную деятельность^[11], став составной частью ИВ АН СССР. То есть претензии академика Самойловича были выражены весьма двусмысленно, и за требованиями передать экспедиционные материалы С.Ф. Ольденбурга Русскому комитету стояло стремление оставить их в архиве ИВ АН СССР.

Директор Архива АН СССР Г.А. Князев ссылался на принцип неделимости архивных фондов. Он согласился с тем, что Эрмитаж имеет право претендовать на часть архивных материалов академика, но передать их туда надо во временное пользование. По мнению Князева, только личная переписка могла быть выведена за рамки архивного собрания С.Ф. Ольденбурга, остальные же материалы должны были быть сохранены «без механического разрыва»^[12].

Присутствовавший на заседании представитель Географического общества попросил вернуть материалы общества, находившиеся у С.Ф. Ольденбурга^[13].

Комиссия решила начать работу по уточнению состава архива С.Ф. Ольденбурга, разделив собрание на три части: личную переписку; ту часть, которую можно передать Государственному Эрмитажу, и ту, которая должна поступить в Архив АН СССР. Все учреждения, хранившие документы или материалы ученого, обязывались сообщить об этом комиссии. Труды же иных ведомств, отложившиеся у С.Ф. Ольденбурга, должны были быть переданы по месту требования^[14].

14 марта 1934 г. за подписями Е.Г. Ольденбург, Г.А. Князева, старшего специалиста Архива АН СССР Л.Е. Модзалевского, инспектора Архива АН СССР А.И. Черникова, представителя Государственного Эрмитажа А.С. Стрелкова и Г.Г. Вашке был составлен развернутый акт (в нем 11 пунктов). Из документа следует, что подписавшиеся произвели предварительный осмотр предоставленного вдовой академика архивного материала в шести ящиках двух письменных столов, одной конторке и трех сундуках^[15]. В акте зафиксированы рукописи трудов и материалы к ним С.Ф. Ольденбурга (121 папка); материалы его экспедиций (10 папок, пять пакетов с фотографиями и 22 записные экспедиционные книжки); материалы, относящиеся к деятельности С.Ф. Ольденбурга в Академии наук и других научных учреждениях и обществах (52 папки и семь пачек); библиографические материалы на карточках (две коробки и ящик письменного стола); биографические материалы (10 папок и три рулона с материалами по проведению 50-летнего юбилея научной деятельности С.Ф. Ольденбурга), а также записи личного биографического характера (13 записных книжек); научная и служебная переписка (11 пакетов); негативы (восемь коробок)^[16]; переписка с первой женой – А.П. Ольденбург (Тимофеевой) и сыном – С.С. Ольденбургом (портфель); документы, относящиеся к деятельности старшего брата – Ф.Ф. Ольденбурга, куда снова была включена и переписка с С.С. Ольденбургом (два сундука). Заметим, что среди первой группы материалов были выделены труды востоковеда, одного из создателей бурятской письменности Б.Барадийна, а также рукопись труда «Артхашастра» (Ольденбург в последние месяцы жизни работал над переводом этого источника; его перу принадлежит перевод первой книги, увидевший свет только в 1959 г.)^[17].

Кроме того, в акте, в пункте 11, оговаривается, что часть документов С.Ф. Ольденбурга, в том числе переписка с иностранными корреспондентами, передана в Институт востоковедения АН СССР и что документов о деятельности С.Ф. Ольденбурга в Государственном совете, а также во Временном правительстве не обнаружено. По словам Е.Г. Ольденбург, названные материалы ей неизвестны. Очевидно, что в памяти подписавших акт были еще слишком свежи воспоминания о событиях 1929 г., когда обнаружение в библиотеке Академии наук документов по политической истории России 1917 г. послужило одним из поводов для развертывания репрессивной кампании против АН СССР, известной как «Академическое дело»^[18].

Акт в соответствии с решением Комиссии по разбору и приему архивного фонда академика С.Ф. Ольденбурга следовало представить непременному секретарю АН СССР, т. е. академику В.П. Волгину. 25 апреля 1934 г. был выработан проект резолюции непременного секретаря АН СССР по вопросу об архиве С.Ф. Ольденбурга^[19]. Следуя данному документу, Е.Г. Ольденбург должна была допустить представителей Индийского кабинета ИВ АН СССР к осмотру материалов С.Ф. Ольденбурга, «поскольку среди них, несомненно, имеются работы, выполненные по производственному плану ИВ»^[20]. Очевидно, что первый пункт резолюции составлен в интересах А.Н. Самойловича, не отступавшего от своей позиции по сохранению архива академика в Институте востоковедения. Следующий пункт диктовал необходимость передать экспедиционные материалы Русского комитета в Архив АН СССР. Туда же должны были быть переданы материалы о деятельности Ольденбурга в Академии наук и его научная и служебная переписка. Биографические же материалы, согласно резолюции, оставались в распоряжении Е.Г. Ольденбург. Один из документов, который касается судьбы приговоренной к смертной казни слушательницы Высших женских курсов Е. Ивановой, предписывалось передать в Центрархив. Ему же следовало доложить о наличии среди документов С.Ф. Ольденбурга переписки с сыном. Этот вопрос требовал особого подхода, так как С.С. Ольденбург являлся носителем ярко выраженных монархических взглядов, пользовался значительным влиянием в эмигрантской среде. Сергей Федорович после 1930 г. был вынужден подписать документ, по которому он отрекался от сына и обязывался не поддерживать с ним отношения^[21]. Определенно, государство уделяло данному аспекту биографии С.Ф. Ольденбурга существенное внимание.

Е.Г. Ольденбург, вероятно, руководствуясь положением акта о том, что переписка С.Ф. Ольденбурга с иностранными корреспондентами хранится в ИВ АН СССР, передала туда пять тетрадей на немецком, французском языках, биографические сведения о роде баронов Розенов, письмо к С.Ф. Ольденбургу и рукописную статью В.В. Бартольда, о чем и сообщила академику И.Ю. Крачковскому в письме от 28 августа 1934 г.^[22] Крачковский заведовал Арабским кабинетом ИВ АН СССР с 1930 по 1951 г., и обращение к нему, давнему товарищу и коллеге С.Ф. Ольденбурга по работе в Академии наук, Азиатском музее, Русском комитете и других научных организациях, было закономерным.

Через два с небольшим года Е.Г. Ольденбург сообщила непременному секретарю АН СССР Н.П. Горбунову (письмо датируется не позднее 2 декабря 1936 г.), что по рекомендации академиков-востоковедов (т. е. сотрудников ИВ АН СССР) личный архив С.Ф. Ольденбургапередан в рукописное отделение института, вместе с этими документами туда же ею сданы на хранение и собственные записи^[23]. Последние, как следует из ее письма президенту АН СССР В.Л. Комарову^[24], касались работы С.Ф. Ольденбурга в должности непременного секретаря АН СССР с 1925 по 1929 г. Они и составили дневник Е.Г. Ольденбург, хранящийся ныне в фонде С.Ф. Ольденбурга^[25]. В дальнейшем их судьба оказалась весьма драматичной: умышленно или нет, в течение нескольких лет они скрывались от Е.Г. Ольденбург, и та не могла продолжить свою работу; потребовалось вмешательство президента АН СССР академика В.Л. Комарова.

10 сентября 1934 г. Г.А. Князев сообщил В.П. Волгину, что в Архив АН СССР «доставлен ящик с разрозненными материалами покойного академика С.Ф. Ольденбурга»^[26], а 17 сентября 1934 г. В.П. Волгин обратился к А.Н. Самойловичу с просьбой «дать сводный отчет о результатах работы комиссии по архиву С.Ф. Ольденбурга»^[27]. В ответе от 10 ноября 1934 г. содержится признание, что линия отношения Самойловича к Е.Г. Ольденбург была «излишне твердой»^[28]. Это определение означает, что в противоборстве двух академических учреждений (ИВ и Архива) президиум АН СССР претензии ИВ на монопольное обладание запрошенными материалами С.Ф. Ольденбурга не поддержал. Самойлович известил Волгина о том, что вопрос о передаче архива Ольденбурга не решен: материалы по востоковедению из собрания С.Ф. Ольденбурга переданы Е.Г. Ольденбург в ИВ АН СССР, а в Архив АН СССР доставлен один ящик, преимущественно с материалами Ф.Ф. Ольденбурга – брата Сергея Федоровича, деятельность которого не имела отношения к Академии наук. Из материалов же самого С.Ф. Ольденбурга поступили лишь разрозненные документы – примерно десятая часть того, что выявили при первом осмотре архива Ольденбурга в начале марта 1934 г. (ныне они значатся в описи его фонда как переданные в 1934 г.).

Тем не менее, как следует из письма Е.Г. Ольденбург академику И.Ю. Крачковскому от 16 августа 1935 г., на квартире у нее находились еще «две коробки с карточками», и эти коробки она готова предоставить своему корреспонденту «во всякое время для просмотра»^[29]. Материалы туркестанских экспедиций Ольденбурга, по сообщению Елены Григорьевны 31 декабря 1935 г. В.И. и Н.Е. Вернадским^[30], продолжали оставаться в Эрмитаже, что создавало серьезные проблемы для начала работы над их изданием: историк-востоковед академик Ф.И. Щербатской, возглавлявший Индо-тибетский кабинет ИВ АН СССР, который выразил готовность взяться за эту работу, и директор Эрмитажа И.А. Орбели плохо ладили между собой.

Е.Г. Ольденбург для разыскания бесследно исчезнувших записей по реконструкции биографии Сергея Федоровича (она сдала их на хранение в Институт востоковедения) пришлось обратиться к академику В.И. Вернадскому^[31], к президенту АН СССР В.Л. Комарову и непременному секретарю Н.П. Горбунову^[32]. В.И. Вернадский принимал деятельное участие в посмертной судьбе научного архива С.Ф. Ольденбурга и по мере сил старался помочь его вдове. Необходимую помощь оказывал и В.Л. Комаров.

Как показывает ответное письмо В.И. Вернадского от 13 декабря 1936 г., записей Е.Г. Ольденбург у Н.П. Горбунова не оказалось, при этом сам Горбунов полагал, что речь идет не о записях Елены Григорьевны, а о дневниках С.Ф. Ольденбурга. Непременный секретарь АН СССР, по словам Вернадского, указал на то, что Институт востоковедения не имел права иххранить. Вернадский присоединился к этому мнению: передавать документы личного содержания в ИВ АН СССР не следовало, и практика архивного дела подтверждает правоту руководства института^[33].

8 августа 1937 г. президент АН СССР В.Л. Комаров известил Е.Г. Ольденбург о том, что точных сведений о ее записях у него нет, и обещал со своей стороны уточнить их местонахождение у директора ИВ АН СССР А.Н. Самойловича^[34].

В феврале 1938 г. записи Е.Г. Ольденбург о деятельности С.Ф. Ольденбурга на посту непременного секретаря АН СССР нашлись: как следует из письма Елены Григорьевны В.И. Вернадскому, руководитель Отделения общественных наук АН СССР академик А.М. Деборин должен был вернуть их ей. Сама она сделала вывод о том, что данные документы находились на хранении у Н.П. Горбунова^[35].

При этом параллельно шла работа над изданием этнографических трудов С.Ф. Ольденбурга, рукописи которых с весны 1936 г.^[36] находились в распоряжении М.К. Азадовского^[37], т. е. представителя еще одного академического учреждения – Института этнографии и археологии АН СССР. Между Е.Г. Ольденбург и М.К. Азадовским произошел конфликт из-за затягивания работ по изданию этнографических статей Ольденбурга. Сами же рукописи, как следует из письма Е.Г. Ольденбург В.И. Вернадскому от 8 ноября 1938 г., в котором были переданы слова Азадовского, находились в Музее антропологии и этнографии АН СССР^[38].

Еще один документ, который касается судьбы этнографических материалов С.Ф. Ольденбурга, датируется 17 марта 1941 г. Руководство Института востоковедения в лице его директора В.В. Струве и ученого секретаря Л.И. Тихонова известило Отделение истории и философии и Отделение языка и литературы АН СССР в лице А.М. Деборина и Н.Н. Мещанинова, что все эти материалы переданы в ИВ АН СССР^[39].

В документах военного времени проясняется судьба главного труда академика С.Ф. Ольденбурга – «Описание пещер Чан-фо-дуна близ Дунь-хуана». Работа над его рукописью велась Е.Г. Ольденбург и О.А. Крауш под научным руководством академика Ф.И. Щербатского в 1938–1940 гг. Было подготовлено три экземпляра машинописного текста, которые, как сообщает Е.Г. Ольденбург В.П. Волгину в письме от 28 января 1943 г., ею переданы в Государственный Эрмитаж, Институт востоковедения и Архив АН СССР. В этом же письме она указывает, что в Архив АН СССР передан «большой материал по биографии академика Ольденбурга»^[40]. Можно предположить, что завершение работы над биографией С.Ф. Ольденбурга также должно относиться к довоенному времени. Значит, данные материалы могли оказаться в Архиве АН СССР не ранее 1940 г., но не позднее 1942 г. Из письма В.П. Волгину от 1 февраля 1944 г. следует, что эта работа не была завершена^[41], т. е. ее передача в архив обусловлена или началом войны, или эвакуацией 1942 г.

Приведенные факты показывают, что история формирования фонда С.Ф. Ольденбурга значительно сложнее, чем следует из сопроводительных бумаг, и поступали документы в архив не только в 1934 и 1937 гг., а некоторые так и не были обнаружены после кончины С.Ф. Ольденбурга. Например, Д.И. Шаховской сообщает В.И. Вернадскому 8 мая 1934 г.: «Я писал Ивану^[42], что получил от Елены Григорьевны сборник к пятидесятилетию научной деятельности Сергея и довольно интересное письмо с упоминанием дневника Сергея начиная с 1892 г.»^[43]. Можно с уверенностью сказать, что дневниковые записи С.Ф. Ольденбурга, упоминаемые Шаховским, в научной литературе не используются.

Таким образом, задача, поставленная руководством АН СССР непосредст­венно после кончины С.Ф. Ольденбурга, – собрать всю информацию о документах по его жизни и научному творчеству из всех архивных собраний страны, осталась невыполненной. И хотя многие важные документы из этого фонда цитируются в различных работах, их полный корпус до сих пор не издан и не прокомментирован, в том числе дневник Е.Г. Ольденбург. Это задача будущих исследователей.

[1] См. подробнее: «…Документы имеют исключительную историко-литературную ценность, и к охране их необходимы срочные меры…». Противоборство Центрархива РСФСР и Пушкинского Дома в борьбе за право хранения писем И.С. Тургенева. 1922 г. / публ. Н.С. Зелова// Отечественные архивы. 2019. № 2. С. 76–86.

[2] См. подробнее: Хорхордина Т.И. История Отечества и архивы: 1917–1980-е гг. М., 1994. С. 122–128.

[3] Ольденбург Сергей Федорович (1863–1934) – историк-востоковед, литературовед, искусствовед; выпускник факультета восточных языков СПбУ; с 1889 г. приват-доцент, в 1897–1899 гг. профессор СПбУ; с 1900 г. адъюнкт, с 1903 г. экстраординарный и с 1908 г. ординарный академик Императорской академии наук; в 1909–1910 и 1914–1915 гг. совершил две туркестанские экспедиции в Северо-Западный Китай (в Восточный Туркестан и Дуньхуан), внеся важный вклад в исследование истории и культур народов Центральной Азии периода поздней древности и Средневековья. С 1904 по 1929 г. непременный секретарь Императорской академии наук (с 1917 г. – Российской, с 1925 г. – АН СССР). Основной труд – «Описание пещер Чан-фо-дуна близ Дунь-хуана» остается неопубликованным. (О нем см.: Каганович Б.С. Сергей Федорович Ольденбург. Опыт биографии. СПб., 2013.)

[4] СПбФ АРАН. Ф. 68. Оп. 2. Д. 178. Л. 23 об.

[5] См.: «Рукописи трудов и материалы к ним» (Оп. 1); «Документы к биографии и по деятельности» (Оп. 2); «Переписка» (Оп. 3); «Рукописи трудов других лиц» (Оп. 4); «Переписка других лиц» (Оп. 5).

[6] Ольденбург (урожд. Клеменц, в первом браке Головачева) Елена Григорьевна (1875–1955) – супруга С.Ф. Ольденбурга (с 1923 г.), племянница друга и коллеги Ольденбурга археолога, этнографа Д.А. Клеменца; в 1924–1932, 1944–1950 гг. сотрудник Государственного Эрмитажа, в 1932–1941 гг. – Института востоковедения АН СССР.

[7] Чугуевский Л.И. Архив востоковедов (б. Азиатский архив) // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока: 23-я годичная сессия ЛО ИВ АН СССР: материалы по истории отечественного востоковедения. М., 1990. Ч. III. С. 49. Здесь же указан еще ряд архивных собраний, в которых хранятся документы С.Ф. Ольденбурга. Список этот определенно неполный.

[8] АРАН. Ф. 2. Оп. 1 (1934). Д. 26. Л. 178–178 об.

[9] Там же. Л. 178.

[10] Там же. Л. 178 об.

[11] Назирова Н.Н. Центральная Азия в дореволюционном отечественном востоковедении. М., 1992. С. 32.

[12] АРАН. Ф. 2. Оп. 1 (1934). Д. 26. Л. 178.

[13] Там же.

[14] Там же. Л. 178–178 об.

[15] Там же. Л. 175–177.

[16] Очевидно, имеются в виду негативы, сделанные в ходе туркестанских экспедиций.

[17] Артхашастра, или Наука политики / изд. подгот. В.И. Кальянов; пер. с санскрита С.Ф. Ольденбурга, Ф.И. Щербатского, Е.Е. Обермиллера и др.; примеч. В.И. Кальянова; указ. В.Г. Эрмана. М.; Л., 1959.

[18] Академическое дело, 1929–1931 гг.: документы и материалы следственного дела, сфабрикованного ОГПУ / отв. ред. В.П. Леонов. СПб., 1993–1998.

[19] АРАН. Ф. 2. Оп. 1 (1934). Д. 26. Л. 174.

[20] Там же.

[21] Каганович Б.С. Указ. соч. С. 216.

[22] СПбФ АРАН. Ф. 1026. Оп. 3. Д. 686. Л. 1–1 об.

[23] АРАН. Ф. 518. Оп. 3. Д. 1193. Л. 25.

[24] Там же. Ф. 277. Оп. 4. Д. 1099. Л. 1–1 об.

[25] СПбФ АРАН. Ф. 208. Оп. 2. Д. 56.

[26] АРАН. Ф. 2. Оп. 1 (1934). Д. 26. Л. 173.

[27] Там же. Л. 172.

[28] Там же. Л. 168.

[29] СПбФ АРАН. Ф. 1026. Оп. 3. Д. 686. Л. 4.

[30] АРАН. Ф. 518. Оп. 3. Д. 1193. Л. 5 об.

[31] Там же. Л. 24–24 об. (письмо от 2 декабря 1936 г.).

[32] Там же. Л. 25–25 об.

[33] СПбФ АРАН. Ф. 208. Оп. 5. Д. 17. Л. 13–13 об.

[34] АРАН. Ф. 277. Оп. 4. Д. 131. Л. 1.

[35] Там же. Ф. 518. Оп. 3. Д. 1193. Л. 10–10 об.

[36] СПбФ АРАН. Ф. 208. Оп. 5. Д. 19. Л. 7 (письмо Е.Г. Ольденбург Б.А. Шпаро).

[37] Азадовский Марк Константинович (1888–1954) – литературовед, этнограф; в 1931–1942 гг. руководитель фольклорных отделений Института по изучению народов СССР и Института русской литературы.

[38] АРАН. Ф. 518. Оп. 3. Д. 1193. Л. 8–8 об.

[39] СПбФ АРАН. Ф. 208. Оп. 1. Д. 175. Л. 993.

[40] АРАН. Ф. 514. Оп. 3. Д. 95. Л. 4–5 об.

[41] Там же. Л. 7.

[42] Имеется в виду И.В. Гревс – коллега и общий товарищ В.И. Вернадского, Д.И. Шаховского и С.Ф. Ольденбурга еще по юношескому объединению «Приютинское братство».

[43] АРАН. Ф. 518. Оп. 3. Д. 1841. Л. 10–10 об.

Список литературы

1. Каганович Б.С. Сергей Федорович Ольденбург. Опыт биографии. СПб., 2013.

2. Хорхордина Т.И. История Отечества и архивы: 1917–1980-е гг. М., 1994.

3. Чугуевский Л.И. Архив востоковедов (б. Азиатский архив) // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока: 23-я годичная сессия ЛО ИВ АН СССР: материалы по истории отечественного востоковедения. М., 1990. Ч. III. С. 5–128.

[*] Статья подготовлена в рамках проекта РФФИ «Вторая Русская туркестанская экспедиция 1914–1915 гг. академика С.Ф. Ольденбурга. Неизданные материалы из архивов РАН» (№ 18–09–00213).