«Мы предчувствовали полыханье…» Союз советских писателей СССР в годы Великой Отечественной войны. Июнь 1941 – сентябрь 1945 г.: Док. и коммент. Т. 2. М.: РОССПЭН, 2015. Кн. 1: 22 июня 1941 – 1943 г. – 893 с.; Кн. 2: 1944 – 2 сентября 1945 г. – 767 с. – 1000 экз.
 

Современные вызовы усилили внимание российских и зарубежных исследователей к истории Великой Отечественной войны. Об участии в ней литераторов немало писали, выпускали и сборники документов. Еще больше было сказано ими самими в художественных произведениях или в воспоминаниях. Тем не менее в этом трагическом и героическом событии остаются «белые пятна», не все документы рассекречены и даже выявлены.

Рецензируемый сборник выгодно отличается от изданных ранее. Многие авторы включенных в него документов внесли немалый «вклад» в формирование двух противоположных подходов к освещению темы войны еще до ее окончания. Один из них: «на чужой территории», «малой кровью», «могучим молниеносным ударом», «и в воде мы не утонем, и в огне мы не сгорим» – звучавший по радио бравурный лейтмотив декламаций и песен, выходивших неслыханными для того времени тиражами романов и повестей; другой в 1942 г. выразил А.А. Сурков: «...конфетная обертка двадцать второго июня развернулась, из нее вылез скорпион, который больно укусил нас за сердце, скорпион реальности, трудной большой войны»^[1]. Однако в целом уровень правды в военные годы по сравнению с бодро-тягостной второй половиной 1930-х гг., временем опустошительных массовых репрессий, духовного оцепенения и мрака, казенной унификации в искусстве, существенно повысился. Авторы документов, являясь частью общества, частью его истории, несли на себе отпечаток военного времени и сделали многое для сбережения и развития исторической памяти о войне. Особенно важна поднятая в военные годы тема морали, нравственных исканий. Именно война с ее трагизмом и героизмом, нечеловечески тяжелой повседневностью, с предельной поляризацией добра и зла, кризисными ситуациями, в которые то и дело попадали члены Союза советских писателей (ССП) СССР и в которых наиболее ярко высвечиваются их основные человеческие качества, дает богатейший материал для освещения нравственных, этических проблем.

После Победы авторы опубликованных документов создали вокруг темы Великой Отечественной войны и поле высокого идеологического и научного напряжения, не всегда полезного ни памяти о ней, ни знанию о том, какой ценой достигнута Победа. Это особо важный момент: «поле» формировалось усилиями тех, кто первыми воссоздавал трагические образы войны, формировал ее доказательную базу. Многие страницы сборника, отданные документам личного происхождения, привлекут внимание разных читателей, а не только профессиональных историков. Если основой первого тома^[2] стали главным образом стенограммы, протоколы заседаний, доклады, отчеты и другие документы президиума и правления ССП СССР, то теперь составители сосредоточились на до сих пор необнародованных документах, содержащих разностороннюю информацию свидетелей событий, обеспечив при этом полноту и объективность издания. Читатель в каждом случае сам определит, кто оставил истории истинные свидетельства: учреждение, какой-либо уполномоченный орган или же человек, полномочием которого является лишь его талант. В письмах, дневниках, записных книжках писателей – участников и очевидцев запечатлены подлинные события и факты, обстановка и ситуация тяжелейших испытаний военной поры. Именно в этом и состоит главное отличие рецензируемого тома. Совокупность сухих документов, вышедших из военных, партийных, административных структур, а также аппарата ССП СССР, и документов личного происхождения смогла отразить амбивалентность отношений писателя как творца и функционера, этой важной для тоталитарной власти идеологической составляющей в условиях обесценивания человеческой жизни. Данная амбивалентность, воспринимаемая ими самими как шокирующее откровение, представлена в публикуемых документах столь убедительно, пожалуй, впервые.

Жестокая, кровавая война потребовала духовного раскрепощения, сопровождалась стихийным освобождением от душивших жизнь и искусство сталинских догм, от страха и подозрительности. В голодном, вымирающем блокадном Ленинграде в жуткую зиму 1942 г. Ольга Берггольц писала: «В грязи, во мраке, в голоде, в печали, / где смерть как тень тащилась по пятам, / такими мы счастливыми бывали, / такой свободой бурною дышали, / что внуки позавидовали б нам»^[3].

Современный подход к оценке и интерпретации Великой Отечественной войны требует покончить с догматической историей, в которой, как пишет автор предисловия к сборнику литературовед А.Н. Архангельский, низкое с высоким подчас полностью разведены. В ней быт, идеология, страдания, любовь, творчество, борьба за место под литературным солнцем, бесстрашие на поле боя и страх в начальственном кабинете расставлены по разным полочкам и рассматриваются по отдельности (С. 6–9).

Сотрудники Российского государственного архива литературы и искусства (руководитель коллектива д-р ист. наук Т.М. Горяева, составители канд. ист. наук В.А. Антипина, канд. ист. наук З.К. Водопьянова (отв. сост.), канд. ист. наук Т.В. Домрачева) взялись за разрешение непростой задачи под нетривиальным углом зрения. Он сформулирован А.Н. Архангельским в обращении к читателю: «Великая война и бюрократическая организация – сюжет особый, предполагающий готовность и читателей, и составителей подняться над эмоциями и смириться с заведомой неразрешимостью противоречий. Особенно, если бюрократическая организация называется Союз советских писателей и была учреждена, чтоб оплести литературную свободу управленческой паутиной, разменять независимость на быт. С одной стороны, война дает писателю трагический энтузиазм, оплаченное кровью и страданием чувство единства с народом. С другой – она сулит соблазн прикрыться членством в ССП и продолжить прежние интриги, доносы, борьбу за паек. Она пробуждает в писателе лучшее и провоцирует худшее; на ее трагическом фоне виднее мелочность литературных нравов – и ощутимее присутствие высокого смысла в том, что называлось “литературной работой”. Тут невозможно отделить зерна от плевел. Оставишь только тему подвига – потеряешь ту изнанку жизни, без которой многого не объяснить и не понять. Утонешь в деталях, растворишься в лукавых партийных отчетах – утратишь глубину и перспективу» (С. 6).

Составители проделали огромную работу по выявлению (в РГАЛИ в фонде ССП СССР и его предшественников 36 075 дел), подготовке к печати и научному комментированию впервые вводимых в научный оборот архивных документов и ранее изданных материалов. Свыше 3 тыс. источников выявлено в Государственном архиве Российской Федерации, Российском государственном архиве социально-политической истории, в том числе в фонде Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), Российском государственном архиве новейшей истории. Составителям удалось привлечь документы из Архива Президента Российской Федерации, Центрального архива (ЦА) ФСБ России, Научного архива Института российской истории РАН и в разной степени использовать для публикации. В сборник включено 816 документов.

Основополагающий принцип историзма, которым руководствовались составители, обусловил структуру тома. Его хронологические рамки: 22 июня 1941 г. – 2 сентября 1945 г. Открывают сборник вступительная статья и археографическое предисловие; есть также послесловие (авторы З.К. Водопьянова, Т.М. Горяева). Основной массив документов разделен на пять глав, соответствующих пяти военным годам, внутри каждой документы располагаются в хронологической последовательности. При наличии источников, датированных одним днем, первенство отдается официальным, затем следуют документы личного происхождения, символизируя ценность персоны, будь то писатель с мировым именем или только входящий в большую литературу автор, что стало главным отличием подачи документов в сборнике. При таком расположении источников внимание читателя концентрируется на письмах, дневниковых записях, записных книжках писателей-фронтовиков, запечатлевших подлинные события и факты, тяжелейшие испытания военной поры (в них куда наглядней и партийные уловки, и бюрократическая хитрость, и выбор пути «протоптанней и легче», и человеческая слабость, и ум, сочетавшийся с ясностью мысли и готовностью переступить через догмы), и открывается страшная военная реальность.

Составители сборника старались также показать непростые взаимоотношения руководства ССП СССР и его рядовых членов. Во всей сложности, противоречивости и неоднозначности представлен, например, образ секретаря Союза писателей А.А. Фадеева, являвшегося ретранслятором руководящих директив писательской среде. Об этом свидетельствуют впервые опубликованные неправленые стенограммы его выступлений на заседаниях президиума ССП СССР.

Никогда ранее в таком объеме, как в настоящем сборнике, не была представлена повседневная жизнь в эвакуации писателей и их родных: членов семей как «маститых», так и только вступивших на литературную тропу авторов. О том, что для большинства эвакуация оказалась крайне тяжелой в бытовом, материальном и моральном отношении, свидетельствуют не только трагическая история Марины Цветаевой, но и обширная переписка писателей о своих проблемах, постоянной нужде, как, например, сохранившаяся в личных фондах РГАЛИ переписка Вс.В. Вишневского с А.К. Тарасенковым, В.С. Гроссмана с его отцом Соломоном Иосифовичем, А.К. Гладкова с братом Львом Константиновичем, Б.В. Алперса с женой Галиной Георгиевной, Н.А. Заболоцкого с женой Екатериной Васильевной. переписка эта велась четыре военных года и отразила судьбы миллионов советских семей, разлученных войной. Поскольку семейная эпистолярная хроника объемна, перед составителями стояла непростая задача отбора: требовалось, не нарушив целостность общей биографии, отразить важные исторические события, атмосферу внутри литературной жизни. Личные драмы, вплетенные в канву гигантского общемирового сюжета, где преступления режима, человеческие слабости и самопожертвование ради победы сосуществуют, имеют свою историю и дополняют их различными нюансами.

Самостоятельной ценностью обладают приложения, органично входящие в сборник. Одно из них содержит воспоминания о писателях, погибших на фронтах Великой Отечественной войны. Союз писателей в 1945–1946 гг. провел работу по сбору воспоминаний «по горячим следам», планируя, по всей видимости, их опубликовать. Планы эти не сбылись по неведомым причинам, но тексты мемуаров остались в архиве. К сожалению, не все они равнозначны и публикуются в извлечениях. Наряду с приложением о погибших писателях, где даны служебные, творческие характеристики, воспоминания сослуживцев о них, помещен и составленный по документам ЦА ФСБ России список писателей, находившихся в годы войны в заключении, с изложением фактов их ареста, формулировками приговоров.

Аннотированный указатель имен занимает в сборнике 91 (!) страницу. В него, помимо писателей (советских и зарубежных), фольклористов и народных сказителей, политическихи и военных деятелей, функционеров ССП, включены ученые, артисты, театральные деятели, композиторы, деятели изобразительных искусств разных жанров, работники музеев, учителя, воспитатели детских садов и домов.

Очередной том, раскрывающий еще один этап деятельности Союза советских писателей СССР, выпущенный РГАЛИ, дает невероятно интересный и важный материал для ученых, студентов и всех интересующихся историей.

Цель сборника достигнута. Она, по сути, совпала с мыслью А.Т. Твардовского, писавшего в 1960-е гг.: «Лично я, наверное, во всю свою жизнь уже не смогу отойти от сурового и величественного, бесконечно разнообразного и так мало приоткрытого в литературе мира событий, переживаний и впечатлений военного периода»^[4]. «Мир событий, переживаний и впечатлений военного периода» становится понятнее. Война как борьба добра со злом выступила важнейшим ориентиром в социопрофессиональном поведении писателей, трагическим ресурсом и инструментом, побудившим их к активным патриотическим действиям.

Т.Ю. КРАСОВИЦКАЯ

[1] Я долго, долго оставался солдатом в мирной тишине / Сост. Н. Беляева. Симферополь, 2015. С. 60.

[2] Козлов В.П. [Рец.]. Между молотом и наковальней. Союз советских писателей: Док. и коммент. Т. 1: 1925 – июнь 1941 г. М., 2011 // Отечественные архивы. 2012. № 1. С. 117–121.

[3] Берггольц О. Февральский дневник. М., 2015. С. 16.

[4] Цит. по: http://www.proza.ru/2015/tvardovsky.html